Он вдруг заплакал. Горячие слезы бежали вниз по щекам, капали на рубашку.
Крысси и Томми старались на Палатазина не смотреть. Когда они достигли Малколланд-драйв, прямо на гребне горы Санта-Моника, Крысси повернул на северо-восток и нажал на педаль газа.
Часть восьмая
ПЯТНИЦА, 1 НОЯБРЯ
БАЗА
1
Второй раз Гейл проснулась с криком, когда было уже утро и сквозь жалюзи в комнату струился горячий солнечный свет.
Почти сразу же к ее койке подошел средних лет мужчина с коротко подстриженными серебристо-седыми волосами и карими глазами, тепло смотревшими из-под больших авиационных очков. На нем были отутюженные темно — голубые брюки с малиновыми и золотыми полосками с каждой стороны и светло — коричневая рубашка с распятием, прикрепленным к каждому лацкану. Гейл со страхом смотрела на него, сознание ее пребывало еще в плену извивающихся силуэтов кошмара, из которого она только что вырвалась.
— Все будет в порядке, мисс, — тихо сказал человек с распятиями. — Вам больше нечего бояться, вы в полнейшей безопасности.
— Кошмарный сон, — сказала она. — Мне опять… приснились… они…
Лицо мужчины, казалось, немного побледнело, взгляд стал острее, резче.
— Я — капеллан Лотт, мисс… — Он подчеркнул тоном паузу, ожидая, что она представится, и одновременно изучал лицо Гейл.
— Гейл Кларк. Я вас видела прошлым вечером, верно? На взлетной полосе.
Взгляд ее остановился на маленьких крестиках распятий на лацканах рубашки. Присутствие этого человека придавало ей уверенности, убеждало, что она спасена от кошмаров прошлых ночей, от тех существ, что крались во тьме по пустынным темным улицам Лос-Анжелеса.
— Да, очевидно.
Он посмотрел вокруг. Большая часть коек была занята или на них были разложены чемоданы, сумки, одежда. Это был один из самых больших бараков базы 21 бригады морской пехоты США в Мохавской пустыне в 150 милях от затопленного Лос-Анжелеса.
Бараки и большая часть зданий базы были сейчас полны беженцев. Людьми всех возрастов и внешности. Все держались очень сдержанно, почти никто не разговаривал, совершенно никто не смеялся. Те, кто провел здесь ночь или был доставлен по воздуху из спасательных центров МП в Палм-дей и Аделанто — каждый нес в себе собственную порцию ужасов, и выслушивать исповедь другого, испуганного до смерти человека, они уже были не в состоянии. То, что услышал капеллан Лотт из уст бормочущих во сне людей, было достаточно, чтобы волосы его посеребрились новой сединой, чтобы согнуться под грузом неожиданного посвящения. Когда начали прибывать первые группы беженцев — через несколько часов после начала самых мощных толчков, погрузивших Лос-Анжелес под воду океана и оставивших Санта-Ану, Риверсайд, Редланс и Пасадену городками-спутниками на краю океана — капеллан Лотт решил, что все эти истории о фантастических ужасах вампиризма — что все это массовая истерия. Но потом, когда грузовые и военные самолеты начали доставлять перепуганных людей сотнями, в этих испепеленных ужасом взглядах на потрясенных лицах, капеллан прочел истину, потрясшую его до глубины души. Кровавые рассказы не были выдумкой, не могли быть — эти люди в самом деле все это пережили. Остальные капелланы базы и отец Альмарин тоже слышали аналогичные рассказы. Потом появились уже морские пехотинцы — все они были на грани безумия. Они бросались к капеллану, они трогали его значки распятий, они просили прочесть молитву. Они кое-что видели там, в городе, и они рассказывали капеллану ЧТО это было.
База была закрыта для журналистов и фотографов, устроивших формальную осаду, пытавшихся угрозами, просьбами, с помощью взятки или хитростью проникнуть за колючую проволоку ограды. Кто-то сказал, что видел мэра города, поднимавшегося на борт самолета прошлым вечером, чтобы вылететь в Вашингтон. Поговаривали, что вот-вот прибудет вице-президент.
Лотт присел на пустую койку слева от Гейл, где спала этой ночью Джо. Спала она беспокойно, каждые несколько минут просыпалась. Она успокаивала Гейл, когда та начинала кричать. Но теперь Джо куда-то ушла, и Гейл понятия не имела, куда. Весь барак пропах неощутимым, но всепроникающим запахом страха. Она заметила, что почти все жалюзи были подняты, пропуская золотой утренний свет солнца. Этот свет еще никогда не казался ей настолько необходимым и важным.
— Кто был с вами? — спросил Лотт у Гейл. — Родственница?
— Нет, просто знакомая, подруга.
— Понимаю. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Она мрачно улыбнулась:
— Думаю, другим ваша помощь нужна больше.
— Вот и прекрасно, — сказал Лотт.
— Что прекрасно?
— Вы улыбнулись. Слабо пока и не очень весело, но это первая улыбка, которую я вижу здесь.
— Так что теперь? Медаль мне дадут?
Он засмеялся. Смеяться было приятно, и это немного помогло поднять груз давящих на него теней.
— Неплохо, совсем неплохо. По крайней мере, вы не впали в кататонию, как некоторые из них.
Он вытащил из нагрудного кармана пачку «винстона». Гейл взяла предложенную сигарету, едва не прокусив фильтр, наклонилась к зажигалке Лотта. Потом он сам закурил и положил пачку на одеяло рядом.
— Вот, пожалуйста, — улыбнулся капеллан. — Это вместо медали.
— Спасибо. — Гейл сунула ноги в туфли и начала застегивать их. — А сколько здесь людей?
— Это сведения не для разглашения, — сказал Лотт.
— Так вы не знаете?
— Они мне не сказали. Но заполнены все дополнительные бараки, в спортзале людей набито, как сардин в консервной банке. И как я понял, положение не лучше в Форт-Ирвин и на воздушной базе Эдвардо. Самолеты продолжают приземляться каждый час-два-три, и отделение «морских пчел» уже ставит домики из готовых деталей. Примерно сотню домиков. В общем, грубо прикинув количество, я бы оценил его тысяч в пятьдесят. Все, кто успел выбраться сюда наверх.
— Землетрясение кончилось?
— Да. Как я понял, эвакуированы все прибрежные районы. Сан-Диего тоже довольно сильно пострадал, а топография Сан-Франциско тоже немного изменилась. Но эпицентр землетрясения был в районе Лос-Анжелеса. Оно оказалось не таким разрушительным, как предсказывали эксперты несколько лет подряд, но зато превратило в лагуну глубиной в сотню футов весь город! — Его глаза потемнели, он внимательно разглядывал пепел на собственной сигарете. — Но могло быть и хуже. Всегда можно утешаться, что могло быть и хуже.
Гейл посмотрела по сторонам, на людей, занимавших койки в бараке. Плакали дети, их матери и отцы. На полу тоже спали измученные люди, завернувшись в спальные мешки. Через несколько коек от Гейл сидела симпатичная девчушка-чикано, обхватив себя руками, неподвижно глядя в пространство красивыми янтарными глазами. Лицо у нее было совершенно неподвижным от шока. За спиной ее играл с пластмассовой машинкой мальчик, иногда останавливаясь, глядя на мать, которая с красными опухшими глазами стояла у окна.
— Столовая открыта, — сказал Лотт. — Если хотите, можете позавтракать.
— Что теперь будет? Могу я отсюда уехать?
— Нет. База закрыта на неопределенное время. И это хорошо, кстати. Снаружи рыщут репортеры. Вам бы не хотелось именно сейчас отвечать на вопросы?
Она вздохнула:
— Я была… Я сама репортер.
— О, тогда вы понимаете, наверное.
— Кто отдал приказ о закрытии базы?
— Секрет, — сказал Лотт и чуть-чуть улыбнулся. — Как я предполагаю, мы должны оставаться здесь до тех пор, пока не будет произведено какое-то официальное расследование… А на это уйдет много времени.
— Значит, там, в большом мире, никто ничего о вампирах не знает до сих пор?
Лотт глубоко затянулся и принялся искать место, куда бы он мог стряхнуть пепел. Он нашел рядом с пустой койкой картонный стаканчик, потом снова посмотрел на Гейл.
— Нет, — сказал капеллан. — Никто не знает. Морская пехота США не верит в вампиров, мисс Кларк, и не намерена проверять подобные слухи, вызванные массовой истерией. Это ключевые слова, мисс Кларк, — массовая истерия. Массовая истерия, психоз…